АВТОР: КРАСКИНА Х.Н.

 

12  АПРЕЛЯ  1961  ГОДА     

 

В жизни каждого человека есть дни, памятные ему какими-либо событиями: хорошими или плохими, радостными или скорбными, успешными или неудачными.   

В моей жизни таких дней было достаточно много. Вместе со своим поколением я пережила репрессии 30-х годов, войну и  ленинградскую блокаду, “оттепель” и застой, конец социализма с “человеческим лицом” и начало рыночного капитализма. Не так уж мало для одного поколения! И среди многих памятных дней особое место занимает 12 апреля 1961 года. В ту весну чувствовался  приближающийся запуск  человека в Космос.  Мы, работники научно-исследовательского испытательного ракетного полигона  не обсуждали  об  этом вслух из-за секретности, хотя большинство из нас имели допуск к секретной работе. Но даже  в  воздухе витало “Вот, вот!”. Успешные полеты последних двух кораблей-спутников с Чернушкой и Звездочкой, а также наличие  на этих кораблях кресел  космонавта с человекоподобным манекеном, всё это говорило о скором полёте человека.  Манекен в скафандре  был  настолько похож на человека, что мы между собой назвали его “Иван Иванович”. Было ясно, что полет человека не за горами.   

Примечательно, что американцы, перехватив с борта спутника телевизионное  изображение,  сообщили о  гибели в Космосе советского космонавта. И действительно, видя на экране телевизора  “лицо” манекена, мо-жно подумать, что это труп. Кто додумался создать такое лицо у манекена, я не знаю. Но байка о гибели советского космонавта  ещё долго  циркулировала  во  многих изданиях, в том числе и в российской прессе 90-х годов.  И  это  несмотря  на  то, что  у  второго  манекена  на шлеме была сделана надпись “МАКЕТ”.   

Первый состав отряда космонавтов впервые  прибыл на полигон 17 марта.  Их познакомили с наземными службами.  Показали ракету и космический аппарат в  монтажно-испытательном корпусе (МИКе), свозили на стартовую площадку. Пробыв около недели, будущие космонавты улетели в Москву и вернулись  на полигон 5 апреля.   

Испытатели, непосредственно  участвовавшие  в  подготовке  ракеты и космического  аппарата  к полету, несколько дней  не  приезжали  домой.  Спали  прямо  там,  на  рабочем месте, кто как мог, у пульта станции или на полу, накрывшись шинелью. Всё и все были готовы.    В ночь на 12 апреля мне тоже не удалось как следует поспать. Накануне  я волновалась  о  том,  как  всё пройдет завтра, ведь впервые в кабине космического аппарата – человек! Ночью, несмотря на поставленный будильник,  неоднократно просыпалась от внутреннего беспокойства и, наконец,  в  5 утра проснулась окончательно и подумала, что  вот  и космонавтов,  Гагарина  и  его дублера Титова, разбудили, вот их одевают, вот их кормят и везут на стартовую площадку . . .       

И вот, наконец,  день  наступил.  Даже   сейчас, спустя  много десятков лет, с трудом верится, что это было.

Да был ли этот день весенний?

Венец бессонных озарений,

Исканий творческих и мук,

Трудов неисчислимых рук . . .

Дерзаньем духа вдохновенным

Ворвался в космос человек,

Носитель разума Вселенной

В наш электронно-быстрый век. 

Да! Был и день, и было утро,

И ночь томительно текла,

И было бесконечно трудно

Дожить до 9 утра. 

В тот день, 12-й апреля,

Цвели тюльпанами холмы,

Самим себе ещё не веря,

Прорыва в Космос ждали мы. 

Никто не спал, слились сердцами,

Была реальность ярче снов,

И мерил степь негромкими шагами

Уверенный, усталый Королёв. 

Утро и день 12 апреля были яркими, солнечными, голубоглазыми. Даже для той местности, где 300 дней в году были безоблачными, этот день был необыкновенным по своим краскам.  Степь – вся покрыта ковром из красных  и  желтых тюльпанов,  упорно  тянувшихся  на  своих коротких стеблях  из  трещин  такыров.  Природа   как будто чувствовала, что этот день будет знаменательным в истории планеты Земля.   

Придя на работу (в этот день я должна была находиться  в телеметрическом отделе службы НИР, расположенном в жилом городке, в 27 километрах от старта) открыла окно, выходящее в  сторону стартовой площадки   (было очень тепло), и целых два часа, с 9  до  11 (по местному времени) ждала  момента старта  ракеты, все время  поглядывая  на  часы. Из  окон нашего отдела, находящегося на  втором  этаже,  и при  дневных  запусках  был  хорошо виден подъем ракеты и начало ее полета.   

В 11.07, наконец, вспыхнул отсвет факела, ракета слегка поднялась, какие-то доли секунды как бы задержала свое движение, как будто раздумывая, лететь или не лететь. Потом, быстро набирая скорость, устремилась вверх. Спустя две минуты отделились боковые блоки (“боковушки”) и можно было свободно вздохнуть: было ясно, что полет – нормальный. И в это время вздохнула не только я, словно вздохнул и закричал весь наш трехэтажный, довольно длинный корпус. Все, кто остался в здании службы НИР, стояли у открытых окон и наблюдали этот, без преувеличения, исторический запуск, кричали во всю силу своих легких. Кто кричал “ура!”, кто обнимался, кто тащил свои радиоприемники и устанавливал их на подоконники (телевидения тогда у нас не было) и настраивал его на Москву, в полной уверенности, что вскоре последует сообщение ТАСС. И когда раздался голос Левитана, знаменитого диктора, сообщившего об уже известном нам событии, снова все наше здание пришло в движение, снова “ура!”, улыбки и даже влажные глаза от переполнявших чувств.   

Мы сделали это! И, ко всему прочему, опередили американцев, с которыми шло негласное соревнование. Через несколько часов вернулись наши уставшие мужчины, и снова были возбужденные рассказы, перебивание друг друга, смех, радость и, конечно, гордость за такую работу. Успокоившись, все в один голос сказали: “А теперь – спать!” Мы в тот момент так до конца и не осознали, так же, как и при запуске Первого искусственного спутника Земли, что началось новое время, новая эра в освоении космического пространства. Была гордость за свою работу, но не гордыня, удовлетворение, но не честолюбие. Окончательно это поняли спустя много лет, глядя в прошлое издалека. 

Моя же работа после полета Гагарина только начиналась: надо было просмотреть сотни метров пленок с записями телеметрической информации, проанализировать работу станций, составить отчет о работе полигонного измерительного комплекса при запуске ракеты с кораблем “Восток” 12 апреля 1961 года. 

И еще было одно потрясение, связанное с этим днем, Мы настолько привыкли к своему замкнутому мирку, узнавая о событиях в мире через газеты и радиопередачи, что когда хлынули сведения о демонстрациях, салюте, восторгах, были просто ошарашены, оглушены этим  откликом на нашу работу.

От шока вздрогнув на мгновенье,

Пришла планета в восхищенье

И взорвалась от комплиментов,

Восторгов и аплодисментов.

Когда я смотрела на фотоснимки в газетах, на которых были запечатлены демонстрации студентов, молодежи с плакатами типа “Даешь Луну!”, встречи Ю.Гагарина в Москве, в других городах и заграницей, мне невольно вспомнились только два, подобных по накалу, события. Это – день 9 мая 1945 года, день победоносного окончания Отечественной войны и, в далеком детстве, в конце 30-х годов, встреча покорителей Северного полюса – папанинцев и О.Ю.Шмидта в Ленинграде, на Невском проспекте, когда тысячи людей стояли шеренгами на тротуарах по обеим сторонам проспекта, кричали приветствия, махали руками, а сверху снежной метелью сыпались приветственные листовки . . .

Прошло с тех пор немало лет,

Но тех апрельских дней отсвет

Всегда как праздник с нами будет

Средь повседневных трудных буден!

Об авторе: КРАСКИНА ХИОНИЯ НИКОЛАЕВНА  (Род. 22 июля 1930 г.)

После окончания с отличием  физико-механического факультета Ленинградского политехнического института в 1954 году по специальности «Радиофизика» работала на Государственном центральном полигоне (Капустин Яр), занимая должность техника (в виду отсутствия на полигоне штатной должности гражданского инженера-испытателя) испытателя бортовой аппаратуры системы боковой радиокоррекции ракеты Р-2 (1954-1955г.г.).

На космодроме Байконур (1956-1964г.г.) работала в отделе телеметрических и автономных систем. Была первым штатным гражданским инженером-испытателем космодрома. Зимой 1956-57 года на пристартовом измерительном пункте №1 вводила в эксплуатацию наземные радиотелеметрические станции «Трал» подвижного варианта, а в феврале-апреле 1957 года участвовала в монтаже многоканального кабельного регистратора в стартовом сооружении площадки №1 (будущего «Гагаринского» старта). Участвовала в запусках первых ракет Р-7 и Первого искусственного спутника Земли. Принимала активное участие в улучшении эксплуатационных характеристик наземных станций «Трал». В частности, доработала один из блоков станции, что позволило в два раза повысить точность привязки результатов телеизмерений к шкале времени.В последующие годы занималась аналитической работой, связанной с оценкой качества функционирования наземных радиотелеметрических станций, расположенных вдоль всей трассы полета баллистических ракет и космических аппаратов, в том числе и с Ю.А.Гагариным на борту. Была ответственным исполнителем по составлению и выпуску отчетов о работе средств полигонного измерительного  комплекса. 

После Байконура работала преподавателем на кафедре радиотехники в Ленинградском институте железнодорожного транспорта (1964-1971гг.) и инженером в учебной лаборатории академии им.А.Ф.Можайского (1971-1984гг.). 

 

Совместно с мужем Краскиным В.Б. в 2016 году издала книгу воспоминаний «От Невского до Байконура».